Дональд Гамильтон - Путешествие будет опасным [Смерть гражданина. Устранители. Путешествие будет опасным]

— Не думаю, что это хорошая мысль, Мак ее не одобрил бы. Без крайней необходимости он обычно не склонен объяснять наши действия неблагожелательно настроенным полицейским.

Я возразил:

— Тем не менее, если дело обернется круто, ему придется расщедриться на пару-другую объяснений, нравится это ему или нет. Я не намерен служить мишенью или боксерским мешком только потому, что ему не хочется лишний раз открывать рот… Внимание! — выдохнул я в ухо Тине. — Смотри перед собой и побольше смеха и веселья.

Мы уже были внутри, в холле, огромном зале с колоннами, коврами и разбросанными тут и там креслами и кушетками, которые, несмотря на сходство в дизайне, казались словно бы незнакомыми друг с другом. За стеклянной стеной поток искусственного света заливал дворик с густой тропической растительностью. В креслах сидели обычные завсегдатаи холлов, которых можно встретить в любой гостинице в любое время дня и ночи. Я никогда не мог понять, почему они предпочитают читать книги и газеты на сквозняке, а не своем комфортабельном номере. Может быть, все они кого-то ждут, но тогда как так получается, что этот кто-то никогда не приходит? Среди всех субъектов в поле моего зрения только один (точнее — одна) был моложе пятидесяти.

Я засмеялся и обнял Тину за талию. Ее ответный смех прозвучал несколько неуверенно, и она склонилась ко мне, как бы в поисках поддержки.

— Где? — прошептала она.

Я снова засмеялся, словно бы она сказала что-то невозможно смешное.

— Вторая кушетка слева, напротив дворика. Пол женский, возраст юный, рост шесть футов, волосы светло-каштановые, костюм из твида, коричневый.

— Как ты можешь сказать, какого она роста, liebchen, если она сидит и виден только ее затылок?

— Мы уже встречались. С ней и с сопляком в кепке для гольфа. У них был голубой английский «моррис» с забавным плакатом сзади. Помнишь ресторан, около которого ты звонила Маку? Я столкнулся с ними у входа. Ты в это время шла к телефонной будке и, наверное, поэтому их не заметила.

Тина, как бы спьяну, хихикнула, что странно контрастировало с ее спокойным тоном голоса.

— Я ее не видела, но верю тебе на слово.

— Может быть, она здесь лишь для того, чтобы не упускать нас из виду, — заметил я. — Но у меня твердое ощущение, что ей отведена роль указующего пальца. Ставлю двадцатку против пятерки, что едва мы свернем за угол, как она тут же бросится к внутреннему телефону, чтобы доложить, что мы в пути.

— Думаешь, что ждут нас в номере?

— Похоже, что так.

Тина заколебалась.

— И?

Я на ходу поцеловал ее в губы.

— И, как я уже говорил, нам следовало заняться любовью в такси, потому что едва ли у нас теперь будет на это время.

Тина тихонько рассмеялась.

— Боюсь, что ты не настроен думать о серьезных вещах.

— Как я могу? — возразил я, — Когда ты уже почти залезла в карман моих штанов? — Отбросив шутки в сторону, я добавил:

— Давай сделаем им сюрприз. В этой игре в кошки-мышки мне надоело играть роль мышки.

— Эрик, мы не должны поднимать излишний шум.

— Что значит — излишний? Они затеяли какую-то игру, а я не люблю играть в чужие игры.

Тина с полусонным видом склонилась к моему плечу и, пока мы пересекали холл, спросила:

— Ты уверен насчет той девушки?

Я сказал:

— Это одна и та же девица. Конечно, мы могли и случайно столкнуться с ней дважды.

— Если она пойдет к телефону, это послужит подтверждением.

— Она не пойдет к телефону. Она вообще без нас никуда не пойдет.

Мы приблизились к кушетке, на которой сидела девушка. Протянув руку, я мог бы коснуться ее каштановых волос. Сама она была поглощена журналом и даже не думала следить за нашими отражениями в стеклянной стене. Мы ее вообще не интересовали. Но я готов был держать пари, что, как бы она ни была натренирована, по спине ее, когда мы проходили мимо, пробежали мурашки. Впрочем, мимо мы не прошли.

Обогнув кушетку, я встал прямо перед ней и весело сказал:

— Привет.

Ее реакция была безупречной. Она подняла как бы случайно голову, решила, что незнакомый мужчина обращается к кому-то другому, и вернулась к своему журналу. Тут же, вскинув взгляд, она с недоумением нахмурилась.

— Прошу прощения?

Девушка выглядела вполне прилично и, несмотря на свой высокий рост, снова чем-то напомнила мне Бет. Туфли без каблуков не портили впечатления от ее длинных стройных ног. У нее был подтянутый, бодрый вид, как у шикарной фотомодели. Сняв очки для чтения в толстой оправе, она посмотрела на меня.

— Прошу прощения? — повторила она в той же форме вопроса, но более настойчиво.

Тина уже устроилась на кушетке рядом с девицей, и ее рука скользнула в потайной карман палантина. Мне это не очень понравилось: здесь было неподходящее место для стрельбы.

Тина спросила:

— Милочка, почему ты не сказала, что едешь в Сан-Антонио?

— Следует отметить нашу встречу, — заметил я, — Бар не подходит, так как мы в Техасе, а свою флягу с виски я забыл в такси. Впрочем, у меня наверху еще осталась бутылочка.

— Очень хорошо, — поддержала меня Тина и обратилась к девушке: — Ты пойдешь с нами наверх отметить нашу встречу, да, милочка?

Лицо девушки изображало полное недоумение.

— Сожалею, но тут какое-то недоразумение…

Я пристроился слева от нее. Нож тихонько щелкнул, когда я открывал его, вынув из кармана. Девушка опустила глаза. Я вдвинул лезвие ей в бок, зажав его между большим и указательным пальцами, чтобы отмерить, насколько глубоко оно должно войти под кожу: почти на четверть дюйма. Глаза ее широко раскрылись, рот тоже, она издала короткий судорожный всхлип, но больше не последовало ни единого звука.

— Пропустим рюмочку, — настаивал я, — На дорогу.

— Кто вы? — прошептала девушка, застыв в неловкой позе и сжавшись от боли в боку. — Что вам нужно?

Я сказал:

— Просто мы хотим выпить вместе с вами в нашем номере.

— Но я не понимаю… — в ее глазах были боль, недоумение и страх. Девица отлично играла свою роль. Облизнув пересохшие губы, она повторила: — Здесь какое-то недоразумение.

— Пока еще нет, — возразил я. — Но в любой момент может случиться. Вдруг мне придет в голову, что вы с нами не согласны, хотя у вас, возможно, и мысли нет об этом. Вот было бы неприятно, а? Шагай, Коротышка!

Все прошло очень гладко. Кабина лифта оказалась внизу, и лифтер по дороге наверх не удостоил никого из нас даже взглядом.

— Прекрасно, — обратился я к девице, когда дверь лифта закрылась и он умчался по очередному вызову, — Прекрасно, Коротышка. С ножами — все. Теперь у тебя за спиной два пистолета. Можешь, если хочешь, повернуть голову и убедиться.

Она поколебалась и медленно повернулась. Ее глаза перебежали с маленького браунинга Тины на мой 22-й и остановились на моем лице.

— Что, — она снова облизнула губы, — что вам от меня нужно?

Я сказал:

— Решение — всецело за вами, милая. Мы направляемся в 315-й номер, налево по коридору. Вы откроете дверь и войдете первой. Если вам захочется постучать каким-нибудь особенным образом — очень хорошо, я не возражаю. Или, может быть, вы захотите что-то сказать тем, кто ждет внутри, — тоже очень хорошо, я тоже не возражаю. Но не забывайте, что мы идем следом, и первый выстрел, который прозвучит, если что-нибудь окажется не вполне так, как нужно, будет мой — прямо вам и спину.

— Почему вы решили, будто кто-то прячется у вас в комнате? Вообще, почему, во имя Неба, вы думаете, что я…

Я перебил ее.

— Если я не прав, то, безусловно, сложу к вашим ногам кучу извинений.

— Но я клянусь! Кроме моего мужа, я никого в Сан-Антонио не знаю! Я ждала его, когда появились вы! — Слезы в ее глазах были подлинны и чисты, как алмазы, — Вы делаете ужасную ошибку!

— Если я ошибаюсь, — возразил я, — в комнате никого не окажется и никто не пострадает. Так пойдем и посмотрим.

Девушка хотела что-то сказать, но передумала, глубоко и порывисто вздохнула, повернулась и двинулась вперед. Мы завернули за угол. Тина шла рядом со мной, девушка — впереди, держась очень прямо. Она остановилась перед дверью.

— Вы сказали… вы сказали, 315-й?

— Да. Дай ей ключ, Тина.

Тина вложила ключ девушке в руку.

— Эрик, ты уверен?..

— Кто уверен? — сказал я, — Завтра солнце, может быть, встанет на востоке.

Девушка спросила:

— Я должна открыть дверь?

— Именно так. Но любой сигнал, который вы вздумаете подать…

— Бросьте! — воскликнула она, — Это же прямо как в скверном фильме! Это же… Не знаю я никаких сигналов! Так открывать мне или нет?

— Валяйте, — сказал я, — Открывайте и сразу входите. Только помните: как бы быстро вы ни сделали рывок в сторону, я не промахнусь. Вы не будете первой — другие, к своему немалому сожалению, тоже пробовали.